Суд ЕС рассмотрит прецедентное дело российской фирмы о применении санкций Какими последствиями это грозит российским импортерам Шведский суд попросил суд ЕС дать толкование норме регламента союза, запрещающей удовлетворять требования российских компаний по неисполненным европейцами из-за санкций контрактам. Юристы ждут, что вердикт будет прецедентным
Европейский суд (Court of Justice of the European Union, высшая инстанция суда ЕС) рассмотрит запрос Апелляционного суда округа Свеа (Швеция) о толковании нормы санкционного европейского регламента, запрещающего удовлетворение любых требований российских компаний по сорванным из-за санкционного режима контрактам. РБК ознакомился с текстом запроса. В базе суда ЕС появилась карточка этого дела по запросу шведского суда.
Решение станет важным прецедентом и определит подход к регулированию арбитражных споров, связанных с санкциями, считают опрошенные РБК юристы.
Как связан спор о возврате аванса и санкции
Шведский апелляционный суд обратился в высшую инстанцию суда ЕС с запросом о толковании положения статьи 11 Регламента ЕС № 833/2014. Эта статья была введена еще в 2014 году и гласит, что никакие «требования» российских компаний (в том числе неподсанкционных) не могут быть удовлетворены европейскими сторонами, если эти требования связаны с контрактными обязательствами контрагента из ЕС, не исполненными по причине санкций.
Толкование потребовалось, чтобы вынести решение по делу бельгийской компании Reibel и российской компании «Внешнеэкономическое объединение «Станкоимпорт», которая не находится в санкционных списках ЕС.
Как следует из запроса шведского суда, в декабре 2015 года (то есть через полтора года после вступления в силу регламента ЕС) фирмы заключили договор о поставках Reibel оборудования «Станкоимпорту», российская компания внесла авансовые платежи за поставку. Договор сопровождался арбитражной оговоркой, согласно которой все споры, кроме подпадающих под юрисдикцию национальных судов, подлежат арбитражу по праву Швеции. В 2017 году бельгийские власти отказали Reibel в выдаче лицензии на экспорт в Россию законтрактованных товаров, посчитав, что они могут расцениваться как товары двойного назначения (такая лицензия требуется по условиям Регламента 833/2014). Предоплата «Станкоимпорту» возвращена не была (поставщик сослался на статью 11, поскольку возврат предоплаты означал бы как раз удовлетворение требований российской компании), после чего «Станкоимпорт» расторг договор и обратился в арбитраж.
В декабре 2021 года арбитражный трибунал в Стокгольме обязал Reibel выплатить «Станкоимпорту» полученную сумму авансов (примерно €2,6 млн) и проценты за удержание средств, но отклонил требование истца о возмещении ущерба, посчитав его попыткой извлечь финансовую выгоду из неспособности контрагента поставить оборудование из-за санкционного законодательства. Reibel оспорила это арбитражное решение в Апелляционном суде округа Свеа, который теперь обратился за толкованием в суд ЕС, приостановив на это время свое разбирательство.
Суть запроса шведского суда состоит в том, является ли исполнение арбитражного решения в пользу санкционной компании элементом исполнения контрактных обязательств, которое запрещено согласно санкционному регулированию ЕС, указывает автор телеграм-канала Dispute Resolution Club Ольга Щедракова.
Как поясняет управляющий партнер юридической фирмы «Надмитов, Иванов и партнеры» Александр Надмитов, цель запроса — выяснить, можно ли взыскивать убытки, проценты за пользование чужими денежными средствами, аванс за невыполненные работы и услуги и подлежит ли такой спор рассмотрению в международном коммерческом арбитраже в Европе в свете действующих европейских санкций.
РБК направил запросы в «Станкоимпорт» и Reibel.
О чем говорит статья 11 Регламента ЕС
Регламент ЕС об ограничительных мерах в связи с действиями России, дестабилизирующими ситуацию на территории Украины, был принят летом 2014 года. Документ определяет секторальные санкции в отношении России.
Статья 11 этого регламента запрещает удовлетворение любых требований, возникших в связи с контрактом или сделкой, исполнение которых было нарушено в результате введенных санкционных мер, в том числе исков с требованием о возмещении убытков. По сути, эта статья запрещает в том числе удовлетворение судебных требований российских компаний по контрактам, затронутым санкциями, говорит партнер адвокатского бюро Nordic Star Анна Заброцкая.
Сейчас положения статьи 11 Регламента 833/2014 толкуются разными странами ЕС по-разному: от абсолютного принятия и исполнения подобных арбитражных решений наиболее проарбитражными юрисдикциями до скептического отношения к возможности этого, отмечает ведущий юрист адвокатского бюро КИАП Ростислав Кац. «Более того, это толкование постоянно эволюционирует в разных странах независимо друг от друга, что опять же не способствует правовой определенности», — указывает он.
Почему вердикт может стать прецедентным
Сейчас в европейских арбитражах и судах рассматривается значительное количество споров, связанных с непоставкой товаров и возвратом авансов российским компаниям, говорит Надмитов. «Если Европейский суд примет решение о том, что любые требования российских компаний не подлежат удовлетворению, российские компании фактически лишатся права на судебную защиту в европейских судах и арбитражах», — предупреждает он.
Если же суд ЕС подтвердит, что подсанкционные российские лица не лишены права требовать возврата авансов, это существенно поможет в защите прав российских лиц, в том числе в арбитраже за рубежом, отмечает руководитель практики разрешения споров, партнер Stonebridge Legal Алексей Ядыкин. Он поясняет, что в рамках этого кейса затрагивается очень важный для практики вопрос: если европейский контрагент не исполнил контрактные обязательства перед российской стороной в связи с применением санкций (Регламента ЕС 833/2014), имеет ли российская сторона право истребовать неотработанный аванс. Сейчас, по словам юриста, есть правовая позиция, что положения данного регламента препятствуют удовлетворению требований российских лиц в таких спорных ситуациях.
Стокгольмский арбитраж в решении 2021 года посчитал, что ст. 11 «не нацелена против удовлетворения требования о возврате денег, уплаченных за оборудование, которое не было поставлено». Арбитраж аргументировал это тем, что такой возврат не предполагает исполнения запрещенной санкциями транзакции, а всего лишь направлен на возвращение сторон к позициям, на которых они находились до подписания контракта. Что касается процентов за удержание средств, арбитраж посчитал, что начисление соответствует правилам Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года; процент был привязан к так называемой референсной ставке ЦБ Швеции.
Право на реституцию — одно из базовых прав в сфере гражданско-правовых отношений, напоминает старший юрист консалтинговой компании ITSWM Вероника Сиверова. Если суд ЕС примет решение о неприменимости статьи 11 Регламента 833/2014 к требованиям о возврате аванса по неисполненному договору, связанному с наложением санкций, такое решение приобретет прецедентное значение, уверена она. «Оно может стать основой для досудебного урегулирования аналогичных споров между европейскими поставщиками и российскими покупателями, поскольку европейский поставщик сможет обоснованно рассчитывать на то, что возврат аванса не будет рассматриваться как нарушение санкционного режима», — поясняет эксперт.
Также в рамках этого запроса должен быть рассмотрен вопрос о возможности судебной отмены арбитражных решений, вынесенных в рамках арбитража на территории ЕС, в связи с неприменением коллегией арбитров санкций ЕС, указывает Ядыкин. «Если суд ЕС установит, что европейские суды могут отменять арбитражные решения по данному основанию по собственной инициативе (без соответствующего заявления стороны), это только усилит существующие риски для российских сторон при проведении арбитража в странах ЕС по спорам с санкционным элементом», — ожидает он.
Решение суда ЕС по данному вопросу будет носить прецедентный характер и определит будущую позицию европейских судов по спорам, связанным как с санкциями, так и с общими коммерческими вопросами, солидарна Анна Заброцкая. В частности, она отмечает, что будет рассмотрен вопрос о правомерности внесудебного урегулирования таких споров. «Если суд ЕС запретит внесудебные соглашения, это усложнит процесс разрешения трансграничных споров и негативно скажется на реструктуризации коммерческих отношений между российскими и европейскими компаниями», — поясняет она.
Какой позиции суда ЕС можно ожидать
Суд ЕС может разделить требования и вынести разные решения о возврате аванса и процентов на аванс, считает Заброцкая. «Вполне вероятно, что суд ЕС признает требование о возврате авансовых платежей законным, если это не приводит к выполнению запрещенной транзакции (в данном случае поставки товара двойного назначения). Такой вывод основан на пропорциональности санкций, а также на целях восстановления статус-кво сторон до заключения сделки», — говорит она. Начисление же процентов на аванс остается спорным вопросом, признает юрист. По мнению Заброцкой, суд может прийти к выводу, что начисление процентов на возвращенные авансы создает экономическое преимущество для российской стороны, что противоречит целям санкционного режима. «Анализ прецедентов показывает, что подобные требования часто отклоняются национальными судами ЕС. Решение суда ЕС станет важным индикатором способности европейской правовой системы находить баланс между выполнением санкционной политики и защитой прав сторон», — подчеркивает она.
Решение об обязательном возврате авансов в адрес неподсанкционных компаний соответствовало бы логике европейского правового регулирования, согласен Кац. Ст. 11 Регламента 833/2014 является в каком-то смысле «форс-мажорной оговоркой», защищающей компании, обязанные выполнять европейские санкции, от предъявления к ним требований из-за убытков. При этом норма не дает лицам, исполняющим санкции, право на неосновательное обогащение за счет невозврата авансов, подчеркивает он.
Надмитов предполагает, что Европейский суд может разрешить возврат авансов компаниям, не подпадающим под санкции, но запретить взыскание убытков и процентов за пользование чужими денежными средствами. «Однако нельзя исключать и полный запрет на взыскание любых сумм и рассмотрение таких споров в международном коммерческом арбитраже. Это будет выглядеть странным, учитывая, что даже в советское время международный арбитраж принимал решения в пользу советских компаний», — рассуждает он. К тому, что решение будет, скорее всего, негативным для интересов российских компаний, склоняется Ядыкин.
Какие последствия могут быть для российского бизнеса
В худшем случае, если арбитражные оговорки в контрактах с российскими компаниями будут признаны недействительными, это не только приведет к утрате возможности разрешения споров в арбитражном порядке, но и ограничит доступ российского бизнеса к справедливому и независимому решению споров, констатирует юрист практики сопровождения международных проектов CLS Анна Долгова. Для российских компаний усилится правовая и экономическая изоляция, а потеря доступа к международному арбитражу как механизму защиты прав подорвет доверие к европейским судебным институтам, согласна Заброцкая. «Запрет на исполнение арбитражных решений — это, по сути, расширение возможности пересмотра арбитражных решений национальными судами ЕС на основании нарушений санкционных норм. Такое решение суда ЕС может затронуть доверие к арбитражу в целом и подорвать роль арбитража как нейтрального и эффективного инструмента разрешения споров», — рассуждает она.
Опрошенные РБК юристы сходятся во мнении, что компании будут вынуждены искать альтернативные юрисдикции для разрешения споров. По словам Каца, им, вероятно, придется адаптировать существующие арбитражные оговорки в пользу выбора нейтральных форумов, таких как Гонконг, Стамбул или Дубай.
В рамках новых контрактов российские стороны фактически уже давно не выбирают арбитраж, местом которого являются страны ЕС, говорит Ядыкин. В случае со спорами по старым контрактам, в которых выбраны европейские арбитражные институты, российские компании могут попытаться согласовать с европейскими контрагентами новые арбитражные оговорки, например в пользу азиатских арбитражных центров, предполагает он. «В случае отказа контрагента от пересогласования условий вопрос об изменении места арбитража можно будет поднять перед арбитрами. Также вероятно, что российские стороны будут и далее активно использовать инструментарий ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ», — не исключает юрист.
Статьи 248.1 и 248.2 появились в Арбитражном процессуальном кодексе РФ в 2020 году, они известны как «закон Лугового» (по фамилии инициатора поправок, депутата Госдумы от ЛДПР Андрея Лугового). Данные нормы позволяют лицам и компаниям под санкциями переносить судебные разбирательства в Россию, если они лишены возможности отстаивать свои права за рубежом.
Если требование о возврате аванса российской компании не будет «узаконено» путем прямого исключения из-под действия статьи 11 Регламента ЕС, ситуация фактически зайдет в тупик, уверена Сиверова. В этом случае российская сторона, очевидно, окажется в большем проигрыше, поскольку не сможет законно вернуть свои средства по неисполненному договору. В то же время для европейского контрагента также будет сохраняться неопределенность в отношении распоряжения полученными средствами, что приведет к их резервированию на неопределенный срок, резюмирует она.
